WTF? FML!
Моя заявка: хочу виньетку "Равенна превращается в котенка и приходит к Белоснежке, фем Равенна/Белоснежка, и энцу мне! Энцу! Но в человеческом обличье канешн))"
.Diaspro. любезно согласилась эту заявку выполнить, вот что из этого вышло))) Не знаю, как вам, а я тащусь))))
Название: Queen's fluffy weakness
Автор: .Diaspro.
Бета: Wolcharlize
Пейринг: Равенна / Белоснежка
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU/Humor/Romance
Размер: мини
От автора: обоснуй вышел погулять, автор побежал его догонять и получилось то, что получилось
Благодарности: Wolcharlize за пинки и заявку, Аниане - за кусок с энцой, Чернокнижнице - за вдохновение.
Предупреждения: Времена правления королевы Белоснежки. Никакой зоофилии. ООС, АУ, мат и POV Равенны – короче, полный абзац.
Текст фикаЧерт.
Кажется, опять не сработало. Хотя нет, что-то определенно стряслось, раз я лежу на земле в совершенно незнакомом месте. Или в знакомом?
Потянув носом воздух, чувствую мягкий аромат печеного картофеля, свежего хлеба и – дразнящий, сладковатый – свиной грудинки. Странно, раньше я не замечала у себя склонности к мясу.
Солнце выглянуло из-за туч. Жмурясь, я довольно потянулась, с удовольствием разглядывая свои лапы.
Стоп. ЛАПЫ?!
Подскочив и провернувшись на месте, я обнаружила у себя не только лапы, но и приличный такой хвост. А, глянув в лужу у сточной трубы, с истошным мявом шарахнулась в сторону – на меня смотрела страшная усатая морда. Несомненно – кошачья. Несомненно – моя.
Подождите, с истошным мявом?!
Блять.
Хвост заманчиво дергается при ходьбе и мешает думать. Первым делом я забилась под ближайший сиреневый куст, дабы поразмышлять о мясе насущном.
Во-первых, чертово заклинание обратило меня в кошку. Не в тигра, не в львицу, не в кенгуру, а в кошку. Никогда бы не подумала, что у заклятий такое специфическое чувство юмора.
Во-вторых, единственное, что может мне помочь, лежит либо у меня дома, либо в замке Белоснежки. Учитывая тот факт, что до дома тихим сапом не менее семисот верст – мне пиздец. Хотя не совсем: четыре куста сирени на квадратный метр пространства говорят о том, что это двор Белоснежки. Стало быть, замок рядом, и есть вариант, что книга там.
В-третьих, даже если она там, это не меняет моей теперешней наружности. Я кошка, а бродяжкам вход в замок заказан.
Учитывая все вышесказанное, положение у меня аховое. И на данный момент это единственная мысль, что не содержит мата.
Ну что ж, будем искать путь наверх. Как говорил когда-то брат, «пришел пиздец, встречай с улыбкой».
* * *
Люди подозрительно бурно валят в сторону побережья. Можно предположить, что у них праздник плодородия, или как там эта муть называется.
Раз там праздник, значит, там будут слуги, а эти зеваки часто оставляют корзины без присмотра. Забраться в одну из них ничего не стоит. Меня пронесут в замок, ночью я выберусь – благо, черный цвет располагает к незаметности – и найду книгу.
Учитывая то, что затея моя отдает здоровым равеннинским идиотизмом, она имеет вполне приличные шансы на успех.
Полная уверенности, что все случится так, как задумано, я двинулась за людьми. Все казалось непривычно большим, цветным и до ужаса громким. Припадая к земле, кое-как добралась до побережья и перевела дух. Ф-фух, как же, однако, тяжело быть кошкой.
Нестерпимо зачесалась передняя лапа. В твердой уверенности, что блох у меня нет, я внимательно оглядела лапу. Да, внимательно. Станешь тут внимательной, когда все твое колдовство заключается в гортанном мурлыканье и выразительных глазках.
Чушь…кошачья.
Оказалось, не казалось – на лапе действительно кто-то сидел. Кто-то большой, омерзительно-пахнущий и ничуть не похожий на блоху.
Да это же…
Мерлин и Моргана мне в помощь – никакое обаяние не поможет кошке, имеющей дело с подкожным клещом!
Истошно завопив, я бросилась в сторону, упала на спину и яростно завертелась, силясь сбросить опасную тварь. Не знаю, как у кошек, а у людей клещ вызывает только негативные эмоции.
Пока я воевала с клещом, вокруг собрались зеваки – еще бы, не каждый раз увидишь извивающуюся Равенну… то есть кошку.
Почувствовав, что клещевая опасность миновала, я затихла и сжалась в комок. Я привлекла внимание, а это плохо. Совсем.
- Что здесь происходит? – раздался чей-то голос.
- Ничего особенного, Ульрих, - пробасил надо мной густой голос. – Чья-то блохастая развоевалась. Бешеная, видимо.
Я даже фыркнула от негодования. Да как ты смеешь, смерд поганый! Да ты пятки мне лизать должен, шелудивое отребье! Да я…
- Что здесь творится? – какие люди, да без охраны! Сама Белоснежка пожаловала!
- Ничего, ваше величество. Кошару вот блохи замучили, она и визжит.
Закрой пасть, кретин!
- Покажи ее.
Я прижала к голове уши и ощетинилась – живой не дамся! Что там умеют кошки? Царапаться – кусаться? Ну, я им покажу сейчас кошару!
Моим честолюбивым планам не дано было сбыться – чья-то грубая рука схватила меня за загривок и поднесла к Белоснежке. Я с ненавистью полоснула когтями воздух.
- Говорю вам – бешеная!
- Пусти ее, - приказала королева.
Аккуратно, аккуратно опускай… Твою мать! Да чтоб тебя черти сожрали, падаль придорожная! Да я из тебя дранку для сапог сейчас сде..
Ай. Ай-яй-яй. Что это такое? Что это такое приятное у меня на голове творится? И в голове, и за ушами, и по всему телу…. Как будто толпы разъяренных мурашек носятся, и как пр-р-риятно…
Так, о чем это я. Драть его! Как сидорову козу!
Ааа…Мур-р-р…
- Посмотрите, она совсем ручная, - ласково проговорила Белоснежка.
Ручная?! Я тебе сейчас покажу, ручная! Использую все свои аргументы!
Так, где аргументы? Ага, маникюр на месте, зубы тоже, но такая приятная слабость не позволяет пошевелить и когтем.
Вот вам и аргументы.
Куда меня тащут? Причем аккуратно так тащут, не в пример этой падали, что хватала меня за лапы.
С трудом разлепляю веки. Кажется, я в замке. Кажется, иду – плыву, лечу, ползу – по лестнице. И, по-моему, даже наверх.
Через какое-то время меня кладут во что-то теплое, так приятно обволакивает, заливается в уши…
ЧТО?! В уши?!
Сознание со щелчком возвращается на место, я резко выскакиваю из глубокого медного таза. Кажется, в кого-то вцепилась. Кажется – не кажется.
- Ах ты, зараза! – слышу над собой крик.
Кто зараза – я? А кто меня топить вздумал? Не дамся, так и знайте!
Что, приблизиться хочешь? Черта с два!
- Как тут у вас? – опять Белоснежка. Всюду Белоснежка.
- Не дается она, ну никак! – сетует моя мучительница. – Все руки мне исцарапала, всю душу измотала!
Кто?! Я?! Это я себя топить начала?! Ах ты…
- Довольно, Ромильда, иди, - певуче-сладко говорит Белоснежка и подходит ко мне. Ощетиниваюсь - не верю, не боюсь, не дамся.
- Не бойся, - неестественно улыбается Белоснежка. – Иди сюда.
Ага, щас. Только пинетки переодену.
Белоснежка протягивает руку, я отвечаю яростным шипением и царапаю ей руку. Она вскрикивает, но руку не отдергивает.
- Кис-кис!
Пшла вон, говорю. Видеть тебя не желаю.
Смотрю – вроде бы больше не подходит. Сажусь, подбираю под себя хвост. Непривычно, но вполне терпимо.
Белоснежка где-то там напевает знакомый мотив, я осматриваю лапу, как вдруг…
- Мьяяяяяяяу!!!!!!
Меня перехватывает чья-то рука – действительно, чья же – в мгновение ока переносит на стол и окунает в таз.
- Мьяяяяу!
А-а-а! Вандалы! Звери! Убивают!
Ожесточенно лупя лапами по воде, я вдруг поняла, что нахожусь над водой, а Белоснежка натирает мне спинку. И так приятно, мур-р-р…
Стоп! С каких это пор я начала так просто отдаваться кошачьим слабостям? И даже не кошачьим? Равенна, тебе еще книгу доставать, помнишь? Сосредоточься на книге. Где она может быть…
- Невероятно красивая кошка, - произнесла Белоснежка. – Ты останешься здесь. Я назову тебя Нуар.
Да хоть Каэрис, только потри чуть выше… Оооо, дааа…
* * *
Пробуждение мое было отнюдь не из приятных. Нет, корзинку мне отвели весьма сносную – докатилась, Рей, спишь в корзинке. И подушка вполне себе ничего.
Но снилось мне, что огромная тучная особь женского пола загоняет меня в угол сада. И я понимаю, что ограда каменная – не проскочить, не перескочить. Она все ближе, ближе…
Проснулась от неприятного ощущения – шерсть собралась на загривке. С другой стороны, лучше шерсть, чем безразмерный мутант из сна.
Я прислушалась. В углу комнаты отчетливо слышалось спокойное сопение. На кровати спит, зараза.
А ведь мне не только с ней жить придется. Мне ведь и дрессировать ее придется. А это, учитывая твердолобость нынешней королевы, весьма непростая задача.
Однако нечего бока отлеживать, пора заняться делом. Осторожно выскользнув из-под подстилки – и кто это тут такой заботливый, а? – я пробралась к двери и проскользнула в щелку. Коридор пустовал, и это радовало: меньше свидетелей – меньше трупов.
Прокравшись до конца коридора, я перескочила лестничный пролет и едва не поплатилась жизнью за свою неосмотрительность. Коренастый мужчина внушительной комплекции сосредоточенно таранил дверь серебряным подносом, и, если бы я не притормозила, то оказалась бы аккурат под его исполинским сапогом.
Пока он ругался, как сапожник на базаре, я успела скрыться в спасительную тень. Тень – друг кошачьих, и не только. Пора бы уже усвоить эту простую истину и не носится по коридорам очертя голову.
За дверью слева от меня высокая женщина лет сорока громким голосом внушала что-то дочери – босоногой веснушчатой девчушке лет десяти. Девчушка кивала, хлюпала носом, ковыряла носком пол и тоскливо поглядывала на дверь.
- Неблагодарная дочь… позор семьи… испортить горшок… да он дороже, чем твоя голова… да я тебя… да ты…
Женщина, что ты несешь? Хоть и не люблю я детей всеми фибрами души, но распекать за неправильно выкрашенный горшок таким тоном, словно девочка грабанула золотые прииски – это чересчур. Насколько я помню свое далекое детство, меня никогда за такие мелочи не трогали. Да и вообще не трогали.
Кстати, а сколько живут кошки? Учитывая то, что по человеческим годам мне тридцать два, а кошки, насколько я помню, живут не больше двадцати…
Да я долгожитель, однако.
Внезапно сиреной завыл желудок. Заурчал, заворчал и скрутился в морской узел. Никогда до сей поры мне так не хотелось жрать. Не есть, а именно жрать, наворачивая за обе щеки тушеную свинину с поджаренным картофелем и овощами. Можно даже просто свинину.
Перспектива пропахать восемь пролетов до кухни – а на моей памяти именно такое расстояние покрывал путь от королевских комнат до кухни – мне представлялась отнюдь не радужной, и потому нужно было найти альтернативу.
Альтернатива нашлась довольно быстро. В сторожке на четвертом этаже – Белоснежка просто помешана на охране, вся в матушку – на столе стояла тарелка с дымящейся похлебкой. Мой чуткий нос уловил знакомый аромат баранины.
Захлебываясь слюной, я в три прыжка достигла двери и только хотела завернуть за угол и поесть, как вдруг… Дверь передо мной с грохотом захлопнулась, больно ударив меня по носу.
На глазах выступили слезы.
Нет, я не плачу, не плачу!
А как же больно, все-таки…
- Ты чего плачешь, глупая? – не реагирую. Идите лесом, суки.
Меня поднимают – руки нежные, девичьи – куда-то несут. Мне откровенно похрен, теперь хоть топите. Жрать нечего, голова пустая, как карманы бедняка, нос противно саднит.
Ма-а-а-ау, как хреново-то…
Меня кладут на стол, рядом что-то ставят. Не двигаюсь. Но внезапно нос начал функционировать и донес до меня офигительный запах еды. Желудок болезненно скрутило. Еще минут пять полежав, я подняла голову.
Рядом стояла миска. С бараньей похлебкой.
А чуть поодаль – та самая девчушка, провинившаяся за горшок.
Храни ее Мерлин, мр-мау.
До комнат королевы я добралась самостоятельно, на удивление ни в кого не вписавшись. Дойдя – скорее, доползя – упала носом в корзинку и больше не двигалась.
На зов проснувшейся Белоснежки «Пора кушать!» не отреагировала – спасибо, я уже. Снежка не удовлетворилась моим отсутствующим видом и решила меня доконать – подняла, повертела, натерла чем-то и без того настрадавшийся нос и укутала в теплые одеяла на своей кровати.
Кажется, ушла.
Кажется, засыпаю…
* * *
Проснувшись не в корзинке, а в теплых ото сна одеялах, я решила, что мне приснился фантастический сон, где я была кошкой, лазила ночью по замку и защищалась от клещей. Сладко потянувшись, вдруг поняла, что я все так же ничтожно мала, а одеяла – непомерно велики.
Едва не взвыла от тоски и досады.
Отметила, что нос - таки прошел. Что ж, спасибо. И хорошо, что меня никто не слышит.
Тяжелые одеяла давили на мою хрупкую кошачью натуру и развивали боязнь темноты. У меня, Равенны.
Опасаясь развития еще каких-нибудь фобий, прорыла себе тоннель наружу и шлепнулась на пол. Не на четыре лапы, как все нормальные кошки, а на треклятую задницу!
За дверью послышались голоса. Мгновенно взвившись на кровать, я улеглась. Нет, не свернулась дурацким клубком – у меня от постоянного тыканья носом в шерсть скоро астма будет – а развалилась, как и должно – по-королевски.
В дверь вошла Белоснежка со служанками, еще не причесанная, но уже умытая и вполне посвежевшая. А я, между прочим, все сама делала!
Ах да, у меня служанок отродясь не водилось… Но не суть.
Часть девушек окружили королеву, снимая с нее ночную сорочку, а остальные столпились надо мной. Кто-то присел на кровать, кто-то наклонился. Погладили – позволила. Но когда одна из осмелевших девиц попыталась взять меня на руки – получила по шее. В прямом смысле.
Но нахалка и не думала пугаться. Вместо этого она восхищенно зыркала на меня и восторженно щебетала:
- Какая киска! Просто прелесть!
- У вас замечательная кошка, мадам, - улыбнулась другая. – Просто персик.
Персик.
Персик, мать вашу.
Я непроизвольно выпустила когти. Мягкий войлок скрыл это проявление гнева, а я успокоилась.
Персик, блять.
Тем временем, служанки раздели Снежку. Я оценивающе склонила голову набок, что вызвало новый приступ восторженных визгов у служанок. Ну, качнулись в сторону уши – и что?
Решив не обращать внимания на особо впечатлительных, я продолжила осмотр. Ну, Белосмешкой ее правильно прозвали. То есть Белоснежкой. Хотя тот вариант тоже ничего.
Волосы темные, тяжелые, густые, наверняка мягкие. Кожа белая, чистая. Даже завидно. Нет, у меня тоже вполне себе. И мне моя, золотисто-персиковая, даже больше нравится.
Едрит мадрид, и тут персики.
И фигурка-то ничего. Совсем ничего, если уж на то пошло. Прямо-таки грех такую фигурку под одеждами прятать.
Так, ну если даже прятать. Вы чего на нее балахон натянули? У дворовых – и то лучше. Или нынче мода такая – «одеваешься как бомж – будешь к королеве вхож?»
А-а-а, это спальник. Ну да, ну да…
И зачем днем спальник? Что? Под платье? А шубу под платье не хотите надеть? Или тулупчик там…
Ладно, пироги ваши – кормите кого хотите. Я ушла.
И даже действительно попыталась, но моя попытка к бегству улетела в молоко, встреченная боевым строем не дремлющих служанок. Я была немедленно водворена на место, да так быстро, что не успела выпустить когти.
Вот тебе и раз. И набивай после этого репутацию котяры.
Так, кто это мне на спину давит? Да еще и лапы зажал, паразит такой?
А я ведь кусаюсь! Хотя нет, не дотянусь.
Ну, погоди, верну себе человеческий облик - ты у меня полы носом драить будешь!
- Оставь ее, не трогай, - услышала я голос Белоснежки. Захват ослаб, и я выскользнула из рук служанки. – Ты ее едва не придушила!
- Я… я хотела… я хотела, чтобы она… - лепетала служанка.
- Иди, Мэри, - голос Белоснежки звучал… устало? С чего вдруг?
- И все идите.
- Да, госпожа, - служанки поклонились и спешно покинули комнату.
Я лежала на кровати не двигаясь, а Белоснежка методично разминала мне лапы. Было больно, но эта боль не тревожила, а, скорее, успокаивала.
- Осторожнее, Нуар, – проговорила Белоснежка. – В порыве чувств эти девушки и придушить могут.
Это я поняла, спасибо.
- Надеюсь, тебе лучше.
Угум. А теперь отвалитесь все куда-нибудь.
- Руби, принеси молока, - это ты сейчас кому? Все ж ушли.
И, тем не менее, через пару минут я уже сидела на теплой подстилке и с наслаждением лакала теплый напиток.
Нектар богов, честное слово.
Кажется, в нем капелька меда. Да, я узнаю этот запах.
Тепло… Совсем тепло…
Сплю…
* * *
Я проснулась как-то внезапно для самой себя – без раскачки и потягиваний. Открыла глаза и все.
Вокруг – темнота. Ночь. Самое время для вылазки за книгой.
Только теперь я буду предельно осторожна.
Проторенной дорогой выскальзываю на лестницу. Где же может быть книга. Где же она может быть…
Библиотека. Точно.
Направляюсь в библиотеку и превозношу хвалы Мерлину, что Белоснежке не пришло на ум перестраивать замок. Одновременно корю себя за то, что не пошла этой дорогой прошлой ночью – меньше неприятностей нажила бы себе на хвост.
Дверь библиотеки, к моему вящему изумлению, наглухо закрыта. На моей памяти библиотека всегда была единственным помещением, куда все имели свободный доступ двадцать четыре часа в сутки.
Сейчас – тишина.
Видно, у Белоснежки книги не в чести.
Но не быть мне Равенной, если бы я не нашла выход. Опрокинуть стоящие рядом с дверями рыцарские доспехи не составило ровным счетом никакого труда. Юркнуть в щель между прибежавшим на шум охранником и открывшейся дверью библиотеки – тоже.
Гораздо большей проблемой оказалось найти фолиант.
Учитывая закрытые двери и мои умозаключения по поводу популярности книг в королевстве, книгу могли засунуть на абсолютно любую полку. Даже в архивы.
Учитывая размеры библиотеки и архивов, искать придется ни один десяток лет.
Учитывая среднюю продолжительность жизни кошек, мне хана.
Безуспешно облазив вдоль и поперек первые десять стеллажей и не найдя ничего похожего на нужную мне книгу, я вернулась в комнаты. Проходя мимо королевского ложа, заметила свесившуюся руку Белоснежки.
Красивая узкая ладонь казалась матово-белой в лунном свете. У суставов и ближе к кистям слабо виднелись тоненькие ниточки вен.
Один Мерлин знает, зачем я дотронулась лапой до руки Белоснежки. Гладкая. Теплая.
Сев и подвернув хвост, потерлась головой о руку. Хорошо.
Чуткий кошачий слух уловил биение пульса девушки, биение жизни.
Так близко…
Вздрогнув, я вернулась в корзинку.
* * *
В общем и целом, кошачье житие не такое уж плохое. И даже имеет свои определенные плюсы. Например, вылизывать заднюю лапу при ближайшем рассмотрении оказалось не просто не противно, а даже приятно. Скользить невидимкой в полуночной тьме и смотреть-дышать-слушать - интересно, забавно, познавательно.
А уж обзор кошачий куда как лучше человеческого. Незаметно для самой себя подмечаешь такие детали, на которые ранее сроду бы внимания не обратила.
К примеру, Арнольд, королевский сапожник, от природы глуп, как пробка, но матерный лексикон развивает с завидной регулярностью. В последний его концерт прислуга не выдержала и сообщила королеве, на что та запретила мат на территории замка.
Стало тише и печальнее, но надо отдать должное изобретательности прислуги: теперь Арнольд просил читать ему умные книжки, запоминал особо заковыристые слова и пользовался ими вместо мата.
Да и прислуга сама, к слову… Если сравнивать со временем моего правления, то только дурак не найдет отличий. Раньше слуги тенью проскальзывали мимо, пугливо озирались по сторонам и боялись пикнуть не к месту, не к спеху и не в дело. Сейчас им не нужно даже говорить, чтобы чувствовали себя как дома. Они и так ведут себя как дома. Исполнять - исполняют, делать - не абы как, но делают, королеву чтят – любят, но после войны – со мной, кстати – вообще поля не видят. Посуда бьется? Эт к счастью. Карниз пошатнулся? Не беда, в закромах целых куча. И до того однажды разбушевались, что взбешенная Мэри – Руби, Дори, Лори – вызвала наряд дежурных и разогнала весь этот праздник жизни по надлежащим местам.
Про вакханалию и разгон я узнала случайно: кошка – это не только бархатные ушки, но и замечательный слух. А вот всему остальному, в том числе и проблескивавшим и ныне искрам веселья, я была свидетелем самолично.
К чему я, однако, веду. С приходом к власти Белоснежки жизнь изменилась. Не сказать, чтобы мне нравилось происходящее, но, должна признать, в прибалдевше-радостных лицах и непрерывном детском смехе что-то есть.
Хотя мне иногда и кажется, что у Снежки и ее свиты разом съехали все десять крыш.
За философскими размышлениями я не заметила, что наступило утро, королева слиняла в тронный, а в комнате происходила оживленная уборка. И вообще, стремительно темнеющее за окном небо указывает на поздний вечер.
А я не дурак поспать, однако.
Стоп, что за протяжные всхлипы? Поворачиваю голову, присматриваюсь – ну точно! Мэри-Берри-Тори подметает пол и самозабвенно ревет в три ручья. Некстати вспоминается старая как мир поговорка: «Если кто-то громко плачет – довыебывался, значит».
- Как же тяжко, как же тошно, - причитает служанка, вытирает слезы рукавом полотняной рубахи и тут замечает меня.
Взгляд ее при этом вполне конкретно говорит о том, что сейчас произойдет. Припомнив, что произошло, когда меня в последний раз попытались погладить – потискать - за ушком почесать, я от души прокляла все на свете и поспешила убраться восвояси.
Оказалось, что убралась я зазря. Сидела бы сейчас на коленях у мгновенно успокоившейся и попискивающей от удовольствия служанки на руках и снисходительно терпела все ее манипуляции с моей шерстью.
А так – оказалась не в то время не в том месте.
И еще оказалось, что мне категорически неприятно смотреть на далеко не дружескую разборку между королевой и ее пылким воздыхателем. Королева сидела на каменном выступе, упиравшемся в пол гранитной львиной лапой, со страдальческим выражением на лице. Воздыхатель решил, что он лучше всех умеет соблазнять женщин, и распинался перед ней, как мог, отчаянно жестикулируя при этом.
Я решила, что скосить под трещину в стене у меня не выйдет, и спешно ретировалась в спасительную нишу. В нише было темно, сухо и хорошо слышно. Слушая разговор, я не могла удержаться от комментариев. Что поделаешь – стаж.
- Ваше Величество… Вы позволите, я поцелую вашу ручку? Ох, у вас такая кожа, такие руки… Вы знаете, я так давно хотел вам сообщить… У вас прелестные пальчики… Так и хочется облобызать каждый…
Ты ее еще в жопу поцелуй.
- Вы – как роза… Цветущая яркая роза… Вы так прекрасны…
Вы так банальны, сэр.
- Ваш аромат… Он нежен, как бутон…
О даже как!
- И веснушки… Их не видно большинству, но я разглядел их однажды и с тех пор не смог забыть!
Охуенная наблюдательность.
- И ваши глаза…
Кончай заливать.
- Вы – предел моих мечтаний!
Да о чем там мечтать-то?! Мешок костей, метр кожи, кружка крови – в чем только душа держится!
- Станьте моей женой!
Эээ, нет, парень. Это ты погорячился. Хотя посмотрим, что Снежка скажет.
А королева, похоже, отвечать не собиралась вовсе. То ли дар речи потеряла, то ли что ответить не знала, то ли вовсе не хотела отвечать.
Ну не отвечаешь – я могу ответить. Мое красноречивое хоть-и-мяу будет слышно не только пареньку, но и вообще всему замку.
- Гарольд, – о-па, голос прорезался! – ты мой лучший стрелок, - а стрелки, я смотрю, красноречием не блещут, - но я еще с фактом приобретения статуса королевы не до конца смирилась. Какое уж тут замужество…
Вот это правильно. Красиво отшить – это уметь надо.
А паренек-то как стушевался – любо-дорого посмотреть. Кажется, даже пробормотал в ответ что-то, извинился и был таков.
Да ладно тебе, Снежка, чего горюешь! Хер с ним, у тебя я есть! Не совсем, но есть.
Стоп. Это ты куда сейчас направилась? В комнату? А я? А накормить любимую скотинку? А, ну прааально, не царское это дело, за зверьем ухаживать.
- Нуар? Нуар?
Ааа, вспомнила. Фиг я покажусь теперь.
- Нуар!
Это чем там гремят? Что еще за установки рядом с моей корзинкой? Не потерплю всяких там…
Курица! С картофельным пюре и зеленым горошком!
И это мне, кошке!
Так, Рей, цыц. Брысь под лавку, пока тебя никто не спалил.
Отозвавшийся на аппетитные запахи живот сдал меня с потрохами. Как безвольная кукла, я выбралась из-под своего укрытия и подползла к миске.
Е-даааааааааа.
- Вот ты где, негодница, - ласковый голос надо мной пролетел мимо меня. В этот момент вокруг не существовало ничего, кроме меня и курицы.
* * *
Наевшись, я страшно захотела спать. Мда, такими темпами я разжирею быстрее, чем вернусь в человеческий облик.
Левым ухом отметила абсолютную тишину, царившую вокруг. Любопытства ради открыла глаза и откровенно прифигела.
Белоснежка сидела на кровати. Ко мне спиной. Голая по пояс.
Про мешок костей, я, конечно, погорячилось – посмотреть есть на что.
Зачем-то выбравшись из-под подстилки, я подошла к Белоснежке. Потерлась о ногу – как оказалось, голая не только спина, но все самое интересное все равно скрыто одеялом. Оценить сравнения ради не удастся.
Ну, чего смотришь? И грустно так. Ты все из-за ханурика этого? Да лааадно, нашла по ком страдать. Давай лучше по мне страдай – я хоть красивая.
Блять, я ж кошка.
Блять, ты ж Снежка.
Блять.
Так, мне уже остопиздело твое молчание, пойду покурю.
Едрит мадрид, кошки ж не курят. И я, как Рей, тоже не курю.
Не жизнь, а один сплошной подплинтус.
Ай-яй, за уши не трогай! За ушами трогай, а уши не трогай! Это фамильная ценность.
Тьфу нахер, какая ценность, я ж только три дня как кошка.
- Мне так грустно, Нуар, - проговорила Снежка, - так одиноко. Полежи со мной, кошечка.
Хм, полежи. Полежать – это можно. Но кошки – существа не шибко умные, вот так сразу не соглашаются.
Я повернула голову в сторону подстилки, сделала один короткий шаг и почувствовала, как меня подхватывают поперек туловища и несут куда-то. Умница, правильно делаешь.
А подушки-то у Снежки помягче моих будут. Все. Теперь здесь сплю. И попробуй прогони – больше не увидишь.
Ну не смотри на меня так. Глаза у тебя красивые. Темно-синие, прозрачные, глубокие, в самую душу смотрят.
Не смотри. Не надо. Нет у меня души. Ничего нет.
А вот плакать не надо. Не надо плакать. И в шерсть мне носом зарываться тоже не надо. И о любви неразделенной шептать тоже не надо. И вообще, щас приревную.
Тут во мне зашевелилось то, что обычно зовется совестью. Проснулось, заворчало и выпустило когти. Похоже, я становлюсь старой сентиментальной дурой. Именно старой, так как впервые за свою жизнь я начала думать о совести.
И матерюсь я вдвое больше обычного.
Блять.
* * *
Ты куда меня тянешь? Ночь на дворе, спи давай.
Понятно. Спящая королева перепутала кошку с одеялом и натянула себе на живот. Так-то мне все равно, где спать, но вот грудь Белоснежки напротив меня явно мешает. Хотя, в общем-то, я зарекалась мужчин не заводить, а не женщин.
Но со Снежкой сложнее. Она мне как бы враг. Как бы я должна ее ненавидеть и мечтать здесь из нее флеркширскую котлету.
А теперь… Не знаю, чем меня опоили и когда это случилось, но я не чувствую ненависти. Вообще ничего не чувствую, кроме нарастающего желания протянуть вперед лапу.
Так, надо заканчивать с этим сумасшествием. Заебало.
Стараясь слезать как можно более бесшумно, я стянула на кровать сначала одну лапу, потом другую, потом третью, потом…
Твою мать!
Никогда бы не подумала, что тяжесть величия королевы окажется тяжестью в полном смысле этого слова. Навалившееся сверху молодое, сильное, гладкое тело навело меня на гениальную мысль: либо эта сволочь мне сейчас что-нибудь отхерачит, либо в моей умной голове и не менее умном теле произойдет взрыв.
Не каждый день на тебя наваливаются голые девушки.
Белоснежка, видимо, почувствовала степень моего негодования и проснулась.
- Нуар, прости, – воздуха мне! Срочно!
- Мне так неловко… - съебись, говорю!
- Тебе не больно?
«Да простит меня ваше королевское величество», - подумала я и полоснула Снежку когтями по животу. Убивать меня не стали, но благополучно убрались, открыв моим бедным кошачьим легким приток кислорода.
Пока я пыталась восстановить циркуляцию кислорода в организме, королева слиняла в ванную. Сопровождать не буду – не утопнет чай.
Кое-как оправившись, вернулась на подстилку и решила не спать больше с Белоснежкой. Пардон, рядом с Белоснежкой.
Краем засыпающего сознания отметила, что вернулась королева из ванной вполне благополучно.
* * *
Я проснулась ранним утром, когда самые гулящие уже спали, а стражи еще не сменились на постах. Проснулась в твердой уверенности, что сегодня я найду книгу. И никто мне в этом не помешает. Всех желающих помочь – милости прошу, всем не желающим вход заказан, ибо нехуй.
Добралась до библиотеки я еще быстрее чем ночью, с упоением вдыхая утренний свежий воздух и наслаждаясь тишиной. В каморке у библиотеки заметила шевеление жизни – двух ранних горничных. Одна убирала что-то на полку, но получалось у нее откровенно хреново – все падало, летело, шуршало, визжало, короче, полный абзац.
Что поделаешь – безрукое чучело, оно и в кладовке безрукое чучело.
Вторая, закатив глаза и растопырив пальцы, пространно вещала о том, какая она красавица-умница-скромница и вообще ей сообщили, что она модель.
Ага, модель. Если она и модель, то только дворницкой метлы в ракурсе сбоку.
Так, переключаюсь на похуй и иду дальше. Библиотека открыта, даже не верится. Захожу, следую знакомыми стеллажами. Ищу.
И еще ищу.
И совсем ищу.
И вообще.
Книги нет нигде. Вернее, книг здесь овердохуя, библиотека все-таки. Нужной мне книги нет.
Черт.
Понимаю, что не жить мне спокойно в этом мире. Разворачиваюсь на полке и… бляяяяяяяяяяя!
Я скольжу лапой, лапа скользит по полке, полка скользит по стеллажу, стеллаж скользит по полу и цепляет соседние стеллажи, которые отныне тоже куда-то скользят. Книги летят, архивы летят, листы летят, я лечу, лапа тоже летит. Грохот вокруг стоит феерический. Я падаю на груду листов и едва спасаюсь от рухнувшего следом стеллажа.
Черт бы побрал этих столяров! Будь они прокляты вместе с шаткими шкафами и недолговечными полками!
Мое недовольство полюбому слышит весь замок. И пусть слышат, я жить хочу. Пусть в виде маленькой линяющей твари, но хочу.
Кажется, мне придавило лапу. И даже не одну.
Кажется, где-то что-то хрустнуло. Ну да ладно, нас ебут, а мы крепчаем.
- Что здесь творится?!
- Кто это сделал?!
- Срочно позовите королеву!
- Не нужно королеву, она здесь.
- Нуар, Нуар!
Меня извлекают из обломков, куда-то несут. Через минуту чувствую знакомые руки и запах. Теперь можно и помереть спокойно: все самое лучшее в этой жизни я уже прочувствовала.
* * *
Кажется, меня заштопали колючей проволокой. Притом горячей.
Боль нещадная, но я терплю.
После спасения меня аккуратно вымыли, просушили и оставили на подушке, не удосужившись пригладить шерсть. Так и лежала я до прихода Снежки, похожая на ощетинившегося дикобраза.
После меня осмотрели и начали вправлять. Мозги или вывихи – не знаю, но хрустело все будь здоров.
Пока Мэри-Лори-Тори бледнела в углу голодной молью – что я, не женщина что ли, вижу чай, что девица по королеве не один день сохнет – Белоснежка меня перенесла в сундук с одеждой и уложила поверх. Хоть и болело у меня все от хвоста до маковки, это не мешало мне с нездоровым энтузиазмом осматривать комнату.
Снежка, тем временем, рассматривала в зеркале спину на предмет веснушек. Кстати, о веснушках…
Я оглядела свою хозяйку – хотя кто кому еще хозяйка – и заметила, что веснушки – бледные-бледные, едва заметные пятнышки – у Снежки действительно есть.
Хахахахахахахахаха, ой, то есть мяу.
Пока я в состоянии укатайки разглядывала Снежку, взгляд невольно зацепился за странно знакомую вещь. Обозначенная вещь выглядывала из-под роскошного платья, шитого речным жемчугом и бордовым атласом. Я подползла поближе, отогнула лапой ворот платья и…
Охринеть.
Я блондинка. Натурально.
Древний фолиант, способный вернуть меня в человеческий облик, все это время мирно покоился в сундуке Снежки, к которому, в отличие от библиотеки, у меня доступ был.
Заебись.
Оторвавшись от присваивания себе громких титулов от «безмозглое чучело» до «пизда с ушами», я поняла, что одна в комнате. Белоснежка со служанкой куда-то слиняли.
Где-то глубоко внутри отозвалась разбуженная и совершенно необоснованная ревность, но я послала ее к черту. Равно как и совесть.
Открыть книгу большого труда не составило, найти нужную страницу тоже. А вот с текстом проблемы. Не уверена, что кошки знают язык.
С горем пополам все-таки прочитала текст.
Твою мать.
Оказалось, что человек, насильно превращенный в кошку, освободится через неделю после нанесения заклятия. Человек, добровольно превратившийся в кошку, обратится в тот момент, когда сильно этого пожелает.
Ни тот, ни другой вариант мне не подходили, т.к. насильно меня никто не превращал, но и добровольно я не превращалась. Скорее, волей случая.
И что теперь? Век коротать в кошачьей шкуре?
Так, все. Достоебало. Я проделала такой путь, вынесла все, включая служанок, библиотечную катастрофу и грудь Белоснежки, чтобы в конце концов меня послали на хуй?!
Дверь скрипнула. Я подняла голову и увидела Белоснежку.
Пауза.
Королева смотрит на меня, я – на королеву. А что, собственно, такого?
Етить-колотить, кошки ж обычно не читают! И необычно тоже не читают.
И вообще.
Ладно, свернем дело на истоке – столкнем книгу, Снежка в шоке. Все. Страниц не видно, меня тоже. Хотя нет, меня видно.
- Нуар?
Мда?
- И что ты скажешь на это?
Я что скажу? Я кошка, не?
- Промолчишь?
А я была о тебе лучшего мнения. Ну, мяу.
- Наверное, ты случайно перевернула книгу. Ну, ничего, бывает.
Бляяяя… Вынос мозгов, право слово. Ну да ладно, шут с ним. Хотите обманываться – обманывайтесь, мне же на ру… на лапу.
Снежка подняла книгу, походила по комнате, почесала мне спинку и легла. Сонное царство, ей-Мерлин.
Я попыталась ретироваться с сундука на грешную землю, но не вышло – лапы нещадно болели. Хрен с ним, тут усну. Все равно.
* * *
Не знаю, во сколько конкретно я проснулась – что ни раз, то сплю, очешуеть можно. Лапы болели значительно меньше, это радовало. За окном орали служанки… то есть не за окном, а под окном… вернее, перед окном со стороны комнаты, во. Кажется, Белоснежке не понравилось их кичливость и громогласность, и она вытолкала всех вон.
Правильно, будут знать, как выебываться.
Снежка пошла купаться и позвала меня с собой. Мне лежать скучно, да и позырить на спинку с веснушками тоже не грех. Пошла.
Пока смотрела, как Снежка волосы наверх зачесывает, всерьез за нее беспокоилась: думала, она себе голову отхерачит. Но нет, голова на месте, волосы на голове, а Снежка в бассейне отмокает. Все путем.
Что случилось дальше – это чистой воды фантасмагория. Снежка, ступив на скользкий пол бассейна, поскользнулась, выпустила из рук махровое полотенце, я скаканула вслед за полотенцем и…
И упала в бассейн.
Бассейн большой, вместительный, с отделкой по краям. Да и в воду падать не больно, хотя неприятно и совершенно непонятно, как такой фонтан брызг могла поднять миниатюрная кошка.
Ну ладно. Выплыла на поверхность, расслабилась, повернулась к Снежке и немало удивилась, заметив ее обалдевшее лицо.
«Да ладно, чего, кошек мокрых не видела?» - подумала я, протянула лапу и…
Ох ты ж нихуя себе!
Руки. Мои собственные – золотисто-персиковые, тонкие, с узкими ладонями и аккуратными ногтями.
Оборачиваюсь к зеркалу. Ну, да, так и есть. Вполне человеческое лицо, уши и подбородок. И мокрые длинные волосы с закосом под золото несомненно тоже мои. И ямочка между ключицами, и сами ключицы, и родинка на левой лопатке.
Твою – мать.
Именно так, со вкусом, толком и расстановкой.
Твою – мать.
- Нуар? – полувопрос откуда-то сзади.
Ага, Нуар. Скорее, кумар.
А если быть совсем точной, то Равенна.
- Не совсем, юная леди, - и голос все тот же, ну надо же. Как только «мяу» не вырвалось. – Но можешь звать меня по-прежнему.
- Так ты…
- Так я, - не даю ей закончить и оборачиваюсь к ней. Вижу – поражена, девочка. Знаю, фигура у меня что надо, и не только фигура.
Нервно сглатываешь. Интересно.
Судорожно облизываешь губы. Очень интересно.
А еще больше интересно то, что королева, вместо того, чтобы убить взмахом меча своего старинного врага или, на худой конец, утопить его в ванной, мечтает трахнуть его сию же секунду.
А что мечтает, это и ежу понятно.
- Эээм… А что вы здесь делаете?
Даже сейчас на вы. Что ж, будь по-твоему.
- Я здесь стою.
- Но кошка…
- Милое дитя, - намеренно принижая ее статус как королевы, говорю я, - признаюсь честно, на момент превращения в кошку меньше всего я хотела этого. В заклинании пошел сбой, и – вуаля! Я кошка.
- После я решила, что семьсот верст пешком – не лучшая затея, и пробралась в замок, став твоим ручным зверьком.
- Не слишком ручным, – хмыкнула Снежка.
- Не слишком, но тем не менее. Я нашла книгу, при этом покалечив все части своего маленького пушистого тельца. Но в ней сказано, что человек, насильно превращенный в кошку, освободится через неделю после нанесения заклятия. Человек, добровольно превратившийся в кошку, обратится в тот момент, когда сильно этого пожелает.
- А у меня ни то, ни другое. То, что я обратилась сейчас, говорит, что сбой в заклинании с течением времени дал обратную реакцию, и вот я снова человек.
- Ааа, - протянула Снежка.
- И что будете делать?
- Не знаю.
- Уйдете?
- А надо?
- Нет, - прошептала Белоснежка, взгляд которой тем временем переместился на мои губы.
Кто из нас подался вперед первым, история умалчивает, но, кажется, это была я. Ощущать под своими ладонями холодные покатые плечи – вода в бассейне успела остыть – было странно и естественно. От того, собственно, и странно.
Но, как оказалось, чувствовать мягкие, теплые, омерзительно-сладкие губы и слышать прерывистое дыхание еще страннее. Даже страннее, чем ощущать, как покрывается мурашками спина под осторожными движениями пальцев Белоснежки.
Поцелуй имел горьковатый привкус, но в контрасте с чересчур сладкими губами создавал поразительное сочетание. Я поначалу отстранилась, но королева была явно против этого – иначе как истолковать мгновенно появившуюся на лбу морщинку, в глазах – мольбу, в порыве тела – призыв.
Рука Белоснежки украдкой пробежалась по животу, поднялась выше и нежно обхватила мою грудь. Мое тело отозвалось сильнее, чем я ожидала. Я явственно чувствовала призыв Белоснежки и даже понимала ее, так как сама чувствовала то же самое, но не хотела спешить.
Не отрываясь от моих губ, Белоснежка повлекла меня вниз, к краю бассейна. Я перевернулась и почувствовала ледяное дыхание гранитного камня меж лопаток. Королева поняла, чего я хочу, и накрыла меня своим телом, вклиниваясь бедром меж моих раздвинутых ног.
Я тихо охнула, когда Белоснежка случайно коснулась бедром промежности – оказывается, возбуждение было сильнее меня. Белоснежка снова завладела моими губами, слегка пошевелила ногой, как заядлая куртизанка, и улыбнулась, услышав мой протяжный стон.
После королева отстранилась, взяла меня за руку. Я удивленно выгнула бровь, как она вдруг прикоснулась к кисти губами, осторожно покрывая поцелуями запястье. Это было так… неожиданно и приятно, что мне хотелось, как прежде, издать гортанное мурлыканье.
Теперь уже молила я. Белоснежка улыбнулась, опустила руку под воду, приблизилась и плавно провела пальцами по моей ноге. Было чертовски приятно, но мне хотелось большего. Я потянула ее на себя, с удовольствием чувствуя в своих объятиях молодое гибкое тело. Одной рукой прижимая Белоснежку к себе, другой я провела до ее небольшой, но упругой груди, сжала пальцами затвердевший сосок, чем вызвала стон королевы. Проведя рукой по талии и обрисовав линию бедер, я скользнула меж них к промежности.
- Равенна… - выдохнула Белоснежка, сжимая мои плечи.
Как сладостно звучало мое имя на ее губах!
Не теряя времени, я проникла в нее двумя пальцами. Белоснежка застонала, я чувствовала около своего уха ее частое дыхание. Все мое тело горело, и я понимала, что точно такой же огонь сжигает и Белоснежку. Ее вид, полупьяный от наслаждения, откровенно доводил меня до экстаза.
Королева выгнулась, подаваясь навстречу моей руке. Я, наклонившись, прижалась губами к ее соску, не умаляя при этом темпа. Проведя языком вокруг соска, снова втянула его в рот, заставляя Белоснежку жалобно вскрикнуть. Мои пальцы задвигались сильнее, а, спустя мгновение, выскользнули наружу, едва ощутимо пробежались по складочкам и нажали на самое чувствительное место.
- Равенна! – выкрикнула Белоснежка, в один момент выгибаясь и сжимая мои плечи с небывалой силой. В следующий миг она задрожала и, через мгновение, обмякла в моих объятиях.
- Рав-вен-на… - выдохнула королева мне в ухо.
- Теперь я понимаю, о чем сплетничали горничные, - прошептала она мне в ухо. Я довольно улыбнулась.
- Но ведь ты не… - Белоснежка не закончила, однако я почувствовала ее руку меж своих ног. Нахмурившись, я хотела было остановить ее, но в следующий момент губы Белоснежки впились в мои, пальцы проникли вглубь промежности, и я перестала соображать.
Я не знала, что возбуждена настолько, что хватит двух-трех движений пальцев королевы во мне. Перед глазами вспыхнули искры, все тело скрутило судорогой, и нараставшее внутри напряжение взорвалось, растекаясь невероятным блаженством по каждой клеточке тела. Сквозь ослепительную негу я ощутила на своих губах мягкие губы Белоснежки и ответила настолько пылко, насколько могла.
Опустив голову мне на плечо, королева нежно приникла губами к моей шее. Не в силах пошевелится, я прижала ее к себе и осторожно провела по волосам.
К черту мужчин, когда есть такие женщины.
* * *
Пролежали мы в бассейне довольно долго. Белоснежка, положив голову мне на плечо, водила пальцами по воде, я лежала, закрыв глаза.
- И как теперь? – нарушила она тишину.
- И как теперь? – повторила я ее вопрос.
- Ну… Ты не кошка, теоретически мой враг, практически…
- Тоже враг, - согласилась я, - но отныне еще и любовница.
Белоснежка повернулась ко мне.
- Не хочу так.
- Как?
- Чтобы ты была врагом.
- Хорошо, не буду, - осознавая верх идиотизма этой фразы, сказала я.
Королева тоже оценила.
- Но если думать о будущем…
- А давай не думать о будущем, - предложила я. – Давай не думать о будущем, о слугах, о мнениях, о сплетнях. Сплетни были, есть и будут есть, никуда от этого не денешься. А любовь – такая штука…
- Любовь? – полувопрос-полуулыбка.
- Ну или как это у вас, у людей, - усмехаюсь я.
Белоснежка улыбается – радостно, светло, открыто – подтягивается ко мне, обхватывает мое лицо мокрыми от воды руками и целует.
Через минуту отстраняется и говорит смущенным полушепотом:
- Возможно, мы могли бы повторить наш эксперимент.
- Как угодно, моя королева, - усмехаюсь я в ответ.
The end.
.Diaspro. любезно согласилась эту заявку выполнить, вот что из этого вышло))) Не знаю, как вам, а я тащусь))))
Название: Queen's fluffy weakness
Автор: .Diaspro.
Бета: Wolcharlize
Пейринг: Равенна / Белоснежка
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU/Humor/Romance
Размер: мини
От автора: обоснуй вышел погулять, автор побежал его догонять и получилось то, что получилось
Благодарности: Wolcharlize за пинки и заявку, Аниане - за кусок с энцой, Чернокнижнице - за вдохновение.
Предупреждения: Времена правления королевы Белоснежки. Никакой зоофилии. ООС, АУ, мат и POV Равенны – короче, полный абзац.
Текст фикаЧерт.
Кажется, опять не сработало. Хотя нет, что-то определенно стряслось, раз я лежу на земле в совершенно незнакомом месте. Или в знакомом?
Потянув носом воздух, чувствую мягкий аромат печеного картофеля, свежего хлеба и – дразнящий, сладковатый – свиной грудинки. Странно, раньше я не замечала у себя склонности к мясу.
Солнце выглянуло из-за туч. Жмурясь, я довольно потянулась, с удовольствием разглядывая свои лапы.
Стоп. ЛАПЫ?!
Подскочив и провернувшись на месте, я обнаружила у себя не только лапы, но и приличный такой хвост. А, глянув в лужу у сточной трубы, с истошным мявом шарахнулась в сторону – на меня смотрела страшная усатая морда. Несомненно – кошачья. Несомненно – моя.
Подождите, с истошным мявом?!
Блять.
Хвост заманчиво дергается при ходьбе и мешает думать. Первым делом я забилась под ближайший сиреневый куст, дабы поразмышлять о мясе насущном.
Во-первых, чертово заклинание обратило меня в кошку. Не в тигра, не в львицу, не в кенгуру, а в кошку. Никогда бы не подумала, что у заклятий такое специфическое чувство юмора.
Во-вторых, единственное, что может мне помочь, лежит либо у меня дома, либо в замке Белоснежки. Учитывая тот факт, что до дома тихим сапом не менее семисот верст – мне пиздец. Хотя не совсем: четыре куста сирени на квадратный метр пространства говорят о том, что это двор Белоснежки. Стало быть, замок рядом, и есть вариант, что книга там.
В-третьих, даже если она там, это не меняет моей теперешней наружности. Я кошка, а бродяжкам вход в замок заказан.
Учитывая все вышесказанное, положение у меня аховое. И на данный момент это единственная мысль, что не содержит мата.
Ну что ж, будем искать путь наверх. Как говорил когда-то брат, «пришел пиздец, встречай с улыбкой».
* * *
Люди подозрительно бурно валят в сторону побережья. Можно предположить, что у них праздник плодородия, или как там эта муть называется.
Раз там праздник, значит, там будут слуги, а эти зеваки часто оставляют корзины без присмотра. Забраться в одну из них ничего не стоит. Меня пронесут в замок, ночью я выберусь – благо, черный цвет располагает к незаметности – и найду книгу.
Учитывая то, что затея моя отдает здоровым равеннинским идиотизмом, она имеет вполне приличные шансы на успех.
Полная уверенности, что все случится так, как задумано, я двинулась за людьми. Все казалось непривычно большим, цветным и до ужаса громким. Припадая к земле, кое-как добралась до побережья и перевела дух. Ф-фух, как же, однако, тяжело быть кошкой.
Нестерпимо зачесалась передняя лапа. В твердой уверенности, что блох у меня нет, я внимательно оглядела лапу. Да, внимательно. Станешь тут внимательной, когда все твое колдовство заключается в гортанном мурлыканье и выразительных глазках.
Чушь…кошачья.
Оказалось, не казалось – на лапе действительно кто-то сидел. Кто-то большой, омерзительно-пахнущий и ничуть не похожий на блоху.
Да это же…
Мерлин и Моргана мне в помощь – никакое обаяние не поможет кошке, имеющей дело с подкожным клещом!
Истошно завопив, я бросилась в сторону, упала на спину и яростно завертелась, силясь сбросить опасную тварь. Не знаю, как у кошек, а у людей клещ вызывает только негативные эмоции.
Пока я воевала с клещом, вокруг собрались зеваки – еще бы, не каждый раз увидишь извивающуюся Равенну… то есть кошку.
Почувствовав, что клещевая опасность миновала, я затихла и сжалась в комок. Я привлекла внимание, а это плохо. Совсем.
- Что здесь происходит? – раздался чей-то голос.
- Ничего особенного, Ульрих, - пробасил надо мной густой голос. – Чья-то блохастая развоевалась. Бешеная, видимо.
Я даже фыркнула от негодования. Да как ты смеешь, смерд поганый! Да ты пятки мне лизать должен, шелудивое отребье! Да я…
- Что здесь творится? – какие люди, да без охраны! Сама Белоснежка пожаловала!
- Ничего, ваше величество. Кошару вот блохи замучили, она и визжит.
Закрой пасть, кретин!
- Покажи ее.
Я прижала к голове уши и ощетинилась – живой не дамся! Что там умеют кошки? Царапаться – кусаться? Ну, я им покажу сейчас кошару!
Моим честолюбивым планам не дано было сбыться – чья-то грубая рука схватила меня за загривок и поднесла к Белоснежке. Я с ненавистью полоснула когтями воздух.
- Говорю вам – бешеная!
- Пусти ее, - приказала королева.
Аккуратно, аккуратно опускай… Твою мать! Да чтоб тебя черти сожрали, падаль придорожная! Да я из тебя дранку для сапог сейчас сде..
Ай. Ай-яй-яй. Что это такое? Что это такое приятное у меня на голове творится? И в голове, и за ушами, и по всему телу…. Как будто толпы разъяренных мурашек носятся, и как пр-р-риятно…
Так, о чем это я. Драть его! Как сидорову козу!
Ааа…Мур-р-р…
- Посмотрите, она совсем ручная, - ласково проговорила Белоснежка.
Ручная?! Я тебе сейчас покажу, ручная! Использую все свои аргументы!
Так, где аргументы? Ага, маникюр на месте, зубы тоже, но такая приятная слабость не позволяет пошевелить и когтем.
Вот вам и аргументы.
Куда меня тащут? Причем аккуратно так тащут, не в пример этой падали, что хватала меня за лапы.
С трудом разлепляю веки. Кажется, я в замке. Кажется, иду – плыву, лечу, ползу – по лестнице. И, по-моему, даже наверх.
Через какое-то время меня кладут во что-то теплое, так приятно обволакивает, заливается в уши…
ЧТО?! В уши?!
Сознание со щелчком возвращается на место, я резко выскакиваю из глубокого медного таза. Кажется, в кого-то вцепилась. Кажется – не кажется.
- Ах ты, зараза! – слышу над собой крик.
Кто зараза – я? А кто меня топить вздумал? Не дамся, так и знайте!
Что, приблизиться хочешь? Черта с два!
- Как тут у вас? – опять Белоснежка. Всюду Белоснежка.
- Не дается она, ну никак! – сетует моя мучительница. – Все руки мне исцарапала, всю душу измотала!
Кто?! Я?! Это я себя топить начала?! Ах ты…
- Довольно, Ромильда, иди, - певуче-сладко говорит Белоснежка и подходит ко мне. Ощетиниваюсь - не верю, не боюсь, не дамся.
- Не бойся, - неестественно улыбается Белоснежка. – Иди сюда.
Ага, щас. Только пинетки переодену.
Белоснежка протягивает руку, я отвечаю яростным шипением и царапаю ей руку. Она вскрикивает, но руку не отдергивает.
- Кис-кис!
Пшла вон, говорю. Видеть тебя не желаю.
Смотрю – вроде бы больше не подходит. Сажусь, подбираю под себя хвост. Непривычно, но вполне терпимо.
Белоснежка где-то там напевает знакомый мотив, я осматриваю лапу, как вдруг…
- Мьяяяяяяяу!!!!!!
Меня перехватывает чья-то рука – действительно, чья же – в мгновение ока переносит на стол и окунает в таз.
- Мьяяяяу!
А-а-а! Вандалы! Звери! Убивают!
Ожесточенно лупя лапами по воде, я вдруг поняла, что нахожусь над водой, а Белоснежка натирает мне спинку. И так приятно, мур-р-р…
Стоп! С каких это пор я начала так просто отдаваться кошачьим слабостям? И даже не кошачьим? Равенна, тебе еще книгу доставать, помнишь? Сосредоточься на книге. Где она может быть…
- Невероятно красивая кошка, - произнесла Белоснежка. – Ты останешься здесь. Я назову тебя Нуар.
Да хоть Каэрис, только потри чуть выше… Оооо, дааа…
* * *
Пробуждение мое было отнюдь не из приятных. Нет, корзинку мне отвели весьма сносную – докатилась, Рей, спишь в корзинке. И подушка вполне себе ничего.
Но снилось мне, что огромная тучная особь женского пола загоняет меня в угол сада. И я понимаю, что ограда каменная – не проскочить, не перескочить. Она все ближе, ближе…
Проснулась от неприятного ощущения – шерсть собралась на загривке. С другой стороны, лучше шерсть, чем безразмерный мутант из сна.
Я прислушалась. В углу комнаты отчетливо слышалось спокойное сопение. На кровати спит, зараза.
А ведь мне не только с ней жить придется. Мне ведь и дрессировать ее придется. А это, учитывая твердолобость нынешней королевы, весьма непростая задача.
Однако нечего бока отлеживать, пора заняться делом. Осторожно выскользнув из-под подстилки – и кто это тут такой заботливый, а? – я пробралась к двери и проскользнула в щелку. Коридор пустовал, и это радовало: меньше свидетелей – меньше трупов.
Прокравшись до конца коридора, я перескочила лестничный пролет и едва не поплатилась жизнью за свою неосмотрительность. Коренастый мужчина внушительной комплекции сосредоточенно таранил дверь серебряным подносом, и, если бы я не притормозила, то оказалась бы аккурат под его исполинским сапогом.
Пока он ругался, как сапожник на базаре, я успела скрыться в спасительную тень. Тень – друг кошачьих, и не только. Пора бы уже усвоить эту простую истину и не носится по коридорам очертя голову.
За дверью слева от меня высокая женщина лет сорока громким голосом внушала что-то дочери – босоногой веснушчатой девчушке лет десяти. Девчушка кивала, хлюпала носом, ковыряла носком пол и тоскливо поглядывала на дверь.
- Неблагодарная дочь… позор семьи… испортить горшок… да он дороже, чем твоя голова… да я тебя… да ты…
Женщина, что ты несешь? Хоть и не люблю я детей всеми фибрами души, но распекать за неправильно выкрашенный горшок таким тоном, словно девочка грабанула золотые прииски – это чересчур. Насколько я помню свое далекое детство, меня никогда за такие мелочи не трогали. Да и вообще не трогали.
Кстати, а сколько живут кошки? Учитывая то, что по человеческим годам мне тридцать два, а кошки, насколько я помню, живут не больше двадцати…
Да я долгожитель, однако.
Внезапно сиреной завыл желудок. Заурчал, заворчал и скрутился в морской узел. Никогда до сей поры мне так не хотелось жрать. Не есть, а именно жрать, наворачивая за обе щеки тушеную свинину с поджаренным картофелем и овощами. Можно даже просто свинину.
Перспектива пропахать восемь пролетов до кухни – а на моей памяти именно такое расстояние покрывал путь от королевских комнат до кухни – мне представлялась отнюдь не радужной, и потому нужно было найти альтернативу.
Альтернатива нашлась довольно быстро. В сторожке на четвертом этаже – Белоснежка просто помешана на охране, вся в матушку – на столе стояла тарелка с дымящейся похлебкой. Мой чуткий нос уловил знакомый аромат баранины.
Захлебываясь слюной, я в три прыжка достигла двери и только хотела завернуть за угол и поесть, как вдруг… Дверь передо мной с грохотом захлопнулась, больно ударив меня по носу.
На глазах выступили слезы.
Нет, я не плачу, не плачу!
А как же больно, все-таки…
- Ты чего плачешь, глупая? – не реагирую. Идите лесом, суки.
Меня поднимают – руки нежные, девичьи – куда-то несут. Мне откровенно похрен, теперь хоть топите. Жрать нечего, голова пустая, как карманы бедняка, нос противно саднит.
Ма-а-а-ау, как хреново-то…
Меня кладут на стол, рядом что-то ставят. Не двигаюсь. Но внезапно нос начал функционировать и донес до меня офигительный запах еды. Желудок болезненно скрутило. Еще минут пять полежав, я подняла голову.
Рядом стояла миска. С бараньей похлебкой.
А чуть поодаль – та самая девчушка, провинившаяся за горшок.
Храни ее Мерлин, мр-мау.
До комнат королевы я добралась самостоятельно, на удивление ни в кого не вписавшись. Дойдя – скорее, доползя – упала носом в корзинку и больше не двигалась.
На зов проснувшейся Белоснежки «Пора кушать!» не отреагировала – спасибо, я уже. Снежка не удовлетворилась моим отсутствующим видом и решила меня доконать – подняла, повертела, натерла чем-то и без того настрадавшийся нос и укутала в теплые одеяла на своей кровати.
Кажется, ушла.
Кажется, засыпаю…
* * *
Проснувшись не в корзинке, а в теплых ото сна одеялах, я решила, что мне приснился фантастический сон, где я была кошкой, лазила ночью по замку и защищалась от клещей. Сладко потянувшись, вдруг поняла, что я все так же ничтожно мала, а одеяла – непомерно велики.
Едва не взвыла от тоски и досады.
Отметила, что нос - таки прошел. Что ж, спасибо. И хорошо, что меня никто не слышит.
Тяжелые одеяла давили на мою хрупкую кошачью натуру и развивали боязнь темноты. У меня, Равенны.
Опасаясь развития еще каких-нибудь фобий, прорыла себе тоннель наружу и шлепнулась на пол. Не на четыре лапы, как все нормальные кошки, а на треклятую задницу!
За дверью послышались голоса. Мгновенно взвившись на кровать, я улеглась. Нет, не свернулась дурацким клубком – у меня от постоянного тыканья носом в шерсть скоро астма будет – а развалилась, как и должно – по-королевски.
В дверь вошла Белоснежка со служанками, еще не причесанная, но уже умытая и вполне посвежевшая. А я, между прочим, все сама делала!
Ах да, у меня служанок отродясь не водилось… Но не суть.
Часть девушек окружили королеву, снимая с нее ночную сорочку, а остальные столпились надо мной. Кто-то присел на кровать, кто-то наклонился. Погладили – позволила. Но когда одна из осмелевших девиц попыталась взять меня на руки – получила по шее. В прямом смысле.
Но нахалка и не думала пугаться. Вместо этого она восхищенно зыркала на меня и восторженно щебетала:
- Какая киска! Просто прелесть!
- У вас замечательная кошка, мадам, - улыбнулась другая. – Просто персик.
Персик.
Персик, мать вашу.
Я непроизвольно выпустила когти. Мягкий войлок скрыл это проявление гнева, а я успокоилась.
Персик, блять.
Тем временем, служанки раздели Снежку. Я оценивающе склонила голову набок, что вызвало новый приступ восторженных визгов у служанок. Ну, качнулись в сторону уши – и что?
Решив не обращать внимания на особо впечатлительных, я продолжила осмотр. Ну, Белосмешкой ее правильно прозвали. То есть Белоснежкой. Хотя тот вариант тоже ничего.
Волосы темные, тяжелые, густые, наверняка мягкие. Кожа белая, чистая. Даже завидно. Нет, у меня тоже вполне себе. И мне моя, золотисто-персиковая, даже больше нравится.
Едрит мадрид, и тут персики.
И фигурка-то ничего. Совсем ничего, если уж на то пошло. Прямо-таки грех такую фигурку под одеждами прятать.
Так, ну если даже прятать. Вы чего на нее балахон натянули? У дворовых – и то лучше. Или нынче мода такая – «одеваешься как бомж – будешь к королеве вхож?»
А-а-а, это спальник. Ну да, ну да…
И зачем днем спальник? Что? Под платье? А шубу под платье не хотите надеть? Или тулупчик там…
Ладно, пироги ваши – кормите кого хотите. Я ушла.
И даже действительно попыталась, но моя попытка к бегству улетела в молоко, встреченная боевым строем не дремлющих служанок. Я была немедленно водворена на место, да так быстро, что не успела выпустить когти.
Вот тебе и раз. И набивай после этого репутацию котяры.
Так, кто это мне на спину давит? Да еще и лапы зажал, паразит такой?
А я ведь кусаюсь! Хотя нет, не дотянусь.
Ну, погоди, верну себе человеческий облик - ты у меня полы носом драить будешь!
- Оставь ее, не трогай, - услышала я голос Белоснежки. Захват ослаб, и я выскользнула из рук служанки. – Ты ее едва не придушила!
- Я… я хотела… я хотела, чтобы она… - лепетала служанка.
- Иди, Мэри, - голос Белоснежки звучал… устало? С чего вдруг?
- И все идите.
- Да, госпожа, - служанки поклонились и спешно покинули комнату.
Я лежала на кровати не двигаясь, а Белоснежка методично разминала мне лапы. Было больно, но эта боль не тревожила, а, скорее, успокаивала.
- Осторожнее, Нуар, – проговорила Белоснежка. – В порыве чувств эти девушки и придушить могут.
Это я поняла, спасибо.
- Надеюсь, тебе лучше.
Угум. А теперь отвалитесь все куда-нибудь.
- Руби, принеси молока, - это ты сейчас кому? Все ж ушли.
И, тем не менее, через пару минут я уже сидела на теплой подстилке и с наслаждением лакала теплый напиток.
Нектар богов, честное слово.
Кажется, в нем капелька меда. Да, я узнаю этот запах.
Тепло… Совсем тепло…
Сплю…
* * *
Я проснулась как-то внезапно для самой себя – без раскачки и потягиваний. Открыла глаза и все.
Вокруг – темнота. Ночь. Самое время для вылазки за книгой.
Только теперь я буду предельно осторожна.
Проторенной дорогой выскальзываю на лестницу. Где же может быть книга. Где же она может быть…
Библиотека. Точно.
Направляюсь в библиотеку и превозношу хвалы Мерлину, что Белоснежке не пришло на ум перестраивать замок. Одновременно корю себя за то, что не пошла этой дорогой прошлой ночью – меньше неприятностей нажила бы себе на хвост.
Дверь библиотеки, к моему вящему изумлению, наглухо закрыта. На моей памяти библиотека всегда была единственным помещением, куда все имели свободный доступ двадцать четыре часа в сутки.
Сейчас – тишина.
Видно, у Белоснежки книги не в чести.
Но не быть мне Равенной, если бы я не нашла выход. Опрокинуть стоящие рядом с дверями рыцарские доспехи не составило ровным счетом никакого труда. Юркнуть в щель между прибежавшим на шум охранником и открывшейся дверью библиотеки – тоже.
Гораздо большей проблемой оказалось найти фолиант.
Учитывая закрытые двери и мои умозаключения по поводу популярности книг в королевстве, книгу могли засунуть на абсолютно любую полку. Даже в архивы.
Учитывая размеры библиотеки и архивов, искать придется ни один десяток лет.
Учитывая среднюю продолжительность жизни кошек, мне хана.
Безуспешно облазив вдоль и поперек первые десять стеллажей и не найдя ничего похожего на нужную мне книгу, я вернулась в комнаты. Проходя мимо королевского ложа, заметила свесившуюся руку Белоснежки.
Красивая узкая ладонь казалась матово-белой в лунном свете. У суставов и ближе к кистям слабо виднелись тоненькие ниточки вен.
Один Мерлин знает, зачем я дотронулась лапой до руки Белоснежки. Гладкая. Теплая.
Сев и подвернув хвост, потерлась головой о руку. Хорошо.
Чуткий кошачий слух уловил биение пульса девушки, биение жизни.
Так близко…
Вздрогнув, я вернулась в корзинку.
* * *
В общем и целом, кошачье житие не такое уж плохое. И даже имеет свои определенные плюсы. Например, вылизывать заднюю лапу при ближайшем рассмотрении оказалось не просто не противно, а даже приятно. Скользить невидимкой в полуночной тьме и смотреть-дышать-слушать - интересно, забавно, познавательно.
А уж обзор кошачий куда как лучше человеческого. Незаметно для самой себя подмечаешь такие детали, на которые ранее сроду бы внимания не обратила.
К примеру, Арнольд, королевский сапожник, от природы глуп, как пробка, но матерный лексикон развивает с завидной регулярностью. В последний его концерт прислуга не выдержала и сообщила королеве, на что та запретила мат на территории замка.
Стало тише и печальнее, но надо отдать должное изобретательности прислуги: теперь Арнольд просил читать ему умные книжки, запоминал особо заковыристые слова и пользовался ими вместо мата.
Да и прислуга сама, к слову… Если сравнивать со временем моего правления, то только дурак не найдет отличий. Раньше слуги тенью проскальзывали мимо, пугливо озирались по сторонам и боялись пикнуть не к месту, не к спеху и не в дело. Сейчас им не нужно даже говорить, чтобы чувствовали себя как дома. Они и так ведут себя как дома. Исполнять - исполняют, делать - не абы как, но делают, королеву чтят – любят, но после войны – со мной, кстати – вообще поля не видят. Посуда бьется? Эт к счастью. Карниз пошатнулся? Не беда, в закромах целых куча. И до того однажды разбушевались, что взбешенная Мэри – Руби, Дори, Лори – вызвала наряд дежурных и разогнала весь этот праздник жизни по надлежащим местам.
Про вакханалию и разгон я узнала случайно: кошка – это не только бархатные ушки, но и замечательный слух. А вот всему остальному, в том числе и проблескивавшим и ныне искрам веселья, я была свидетелем самолично.
К чему я, однако, веду. С приходом к власти Белоснежки жизнь изменилась. Не сказать, чтобы мне нравилось происходящее, но, должна признать, в прибалдевше-радостных лицах и непрерывном детском смехе что-то есть.
Хотя мне иногда и кажется, что у Снежки и ее свиты разом съехали все десять крыш.
За философскими размышлениями я не заметила, что наступило утро, королева слиняла в тронный, а в комнате происходила оживленная уборка. И вообще, стремительно темнеющее за окном небо указывает на поздний вечер.
А я не дурак поспать, однако.
Стоп, что за протяжные всхлипы? Поворачиваю голову, присматриваюсь – ну точно! Мэри-Берри-Тори подметает пол и самозабвенно ревет в три ручья. Некстати вспоминается старая как мир поговорка: «Если кто-то громко плачет – довыебывался, значит».
- Как же тяжко, как же тошно, - причитает служанка, вытирает слезы рукавом полотняной рубахи и тут замечает меня.
Взгляд ее при этом вполне конкретно говорит о том, что сейчас произойдет. Припомнив, что произошло, когда меня в последний раз попытались погладить – потискать - за ушком почесать, я от души прокляла все на свете и поспешила убраться восвояси.
Оказалось, что убралась я зазря. Сидела бы сейчас на коленях у мгновенно успокоившейся и попискивающей от удовольствия служанки на руках и снисходительно терпела все ее манипуляции с моей шерстью.
А так – оказалась не в то время не в том месте.
И еще оказалось, что мне категорически неприятно смотреть на далеко не дружескую разборку между королевой и ее пылким воздыхателем. Королева сидела на каменном выступе, упиравшемся в пол гранитной львиной лапой, со страдальческим выражением на лице. Воздыхатель решил, что он лучше всех умеет соблазнять женщин, и распинался перед ней, как мог, отчаянно жестикулируя при этом.
Я решила, что скосить под трещину в стене у меня не выйдет, и спешно ретировалась в спасительную нишу. В нише было темно, сухо и хорошо слышно. Слушая разговор, я не могла удержаться от комментариев. Что поделаешь – стаж.
- Ваше Величество… Вы позволите, я поцелую вашу ручку? Ох, у вас такая кожа, такие руки… Вы знаете, я так давно хотел вам сообщить… У вас прелестные пальчики… Так и хочется облобызать каждый…
Ты ее еще в жопу поцелуй.
- Вы – как роза… Цветущая яркая роза… Вы так прекрасны…
Вы так банальны, сэр.
- Ваш аромат… Он нежен, как бутон…
О даже как!
- И веснушки… Их не видно большинству, но я разглядел их однажды и с тех пор не смог забыть!
Охуенная наблюдательность.
- И ваши глаза…
Кончай заливать.
- Вы – предел моих мечтаний!
Да о чем там мечтать-то?! Мешок костей, метр кожи, кружка крови – в чем только душа держится!
- Станьте моей женой!
Эээ, нет, парень. Это ты погорячился. Хотя посмотрим, что Снежка скажет.
А королева, похоже, отвечать не собиралась вовсе. То ли дар речи потеряла, то ли что ответить не знала, то ли вовсе не хотела отвечать.
Ну не отвечаешь – я могу ответить. Мое красноречивое хоть-и-мяу будет слышно не только пареньку, но и вообще всему замку.
- Гарольд, – о-па, голос прорезался! – ты мой лучший стрелок, - а стрелки, я смотрю, красноречием не блещут, - но я еще с фактом приобретения статуса королевы не до конца смирилась. Какое уж тут замужество…
Вот это правильно. Красиво отшить – это уметь надо.
А паренек-то как стушевался – любо-дорого посмотреть. Кажется, даже пробормотал в ответ что-то, извинился и был таков.
Да ладно тебе, Снежка, чего горюешь! Хер с ним, у тебя я есть! Не совсем, но есть.
Стоп. Это ты куда сейчас направилась? В комнату? А я? А накормить любимую скотинку? А, ну прааально, не царское это дело, за зверьем ухаживать.
- Нуар? Нуар?
Ааа, вспомнила. Фиг я покажусь теперь.
- Нуар!
Это чем там гремят? Что еще за установки рядом с моей корзинкой? Не потерплю всяких там…
Курица! С картофельным пюре и зеленым горошком!
И это мне, кошке!
Так, Рей, цыц. Брысь под лавку, пока тебя никто не спалил.
Отозвавшийся на аппетитные запахи живот сдал меня с потрохами. Как безвольная кукла, я выбралась из-под своего укрытия и подползла к миске.
Е-даааааааааа.
- Вот ты где, негодница, - ласковый голос надо мной пролетел мимо меня. В этот момент вокруг не существовало ничего, кроме меня и курицы.
* * *
Наевшись, я страшно захотела спать. Мда, такими темпами я разжирею быстрее, чем вернусь в человеческий облик.
Левым ухом отметила абсолютную тишину, царившую вокруг. Любопытства ради открыла глаза и откровенно прифигела.
Белоснежка сидела на кровати. Ко мне спиной. Голая по пояс.
Про мешок костей, я, конечно, погорячилось – посмотреть есть на что.
Зачем-то выбравшись из-под подстилки, я подошла к Белоснежке. Потерлась о ногу – как оказалось, голая не только спина, но все самое интересное все равно скрыто одеялом. Оценить сравнения ради не удастся.
Ну, чего смотришь? И грустно так. Ты все из-за ханурика этого? Да лааадно, нашла по ком страдать. Давай лучше по мне страдай – я хоть красивая.
Блять, я ж кошка.
Блять, ты ж Снежка.
Блять.
Так, мне уже остопиздело твое молчание, пойду покурю.
Едрит мадрид, кошки ж не курят. И я, как Рей, тоже не курю.
Не жизнь, а один сплошной подплинтус.
Ай-яй, за уши не трогай! За ушами трогай, а уши не трогай! Это фамильная ценность.
Тьфу нахер, какая ценность, я ж только три дня как кошка.
- Мне так грустно, Нуар, - проговорила Снежка, - так одиноко. Полежи со мной, кошечка.
Хм, полежи. Полежать – это можно. Но кошки – существа не шибко умные, вот так сразу не соглашаются.
Я повернула голову в сторону подстилки, сделала один короткий шаг и почувствовала, как меня подхватывают поперек туловища и несут куда-то. Умница, правильно делаешь.
А подушки-то у Снежки помягче моих будут. Все. Теперь здесь сплю. И попробуй прогони – больше не увидишь.
Ну не смотри на меня так. Глаза у тебя красивые. Темно-синие, прозрачные, глубокие, в самую душу смотрят.
Не смотри. Не надо. Нет у меня души. Ничего нет.
А вот плакать не надо. Не надо плакать. И в шерсть мне носом зарываться тоже не надо. И о любви неразделенной шептать тоже не надо. И вообще, щас приревную.
Тут во мне зашевелилось то, что обычно зовется совестью. Проснулось, заворчало и выпустило когти. Похоже, я становлюсь старой сентиментальной дурой. Именно старой, так как впервые за свою жизнь я начала думать о совести.
И матерюсь я вдвое больше обычного.
Блять.
* * *
Ты куда меня тянешь? Ночь на дворе, спи давай.
Понятно. Спящая королева перепутала кошку с одеялом и натянула себе на живот. Так-то мне все равно, где спать, но вот грудь Белоснежки напротив меня явно мешает. Хотя, в общем-то, я зарекалась мужчин не заводить, а не женщин.
Но со Снежкой сложнее. Она мне как бы враг. Как бы я должна ее ненавидеть и мечтать здесь из нее флеркширскую котлету.
А теперь… Не знаю, чем меня опоили и когда это случилось, но я не чувствую ненависти. Вообще ничего не чувствую, кроме нарастающего желания протянуть вперед лапу.
Так, надо заканчивать с этим сумасшествием. Заебало.
Стараясь слезать как можно более бесшумно, я стянула на кровать сначала одну лапу, потом другую, потом третью, потом…
Твою мать!
Никогда бы не подумала, что тяжесть величия королевы окажется тяжестью в полном смысле этого слова. Навалившееся сверху молодое, сильное, гладкое тело навело меня на гениальную мысль: либо эта сволочь мне сейчас что-нибудь отхерачит, либо в моей умной голове и не менее умном теле произойдет взрыв.
Не каждый день на тебя наваливаются голые девушки.
Белоснежка, видимо, почувствовала степень моего негодования и проснулась.
- Нуар, прости, – воздуха мне! Срочно!
- Мне так неловко… - съебись, говорю!
- Тебе не больно?
«Да простит меня ваше королевское величество», - подумала я и полоснула Снежку когтями по животу. Убивать меня не стали, но благополучно убрались, открыв моим бедным кошачьим легким приток кислорода.
Пока я пыталась восстановить циркуляцию кислорода в организме, королева слиняла в ванную. Сопровождать не буду – не утопнет чай.
Кое-как оправившись, вернулась на подстилку и решила не спать больше с Белоснежкой. Пардон, рядом с Белоснежкой.
Краем засыпающего сознания отметила, что вернулась королева из ванной вполне благополучно.
* * *
Я проснулась ранним утром, когда самые гулящие уже спали, а стражи еще не сменились на постах. Проснулась в твердой уверенности, что сегодня я найду книгу. И никто мне в этом не помешает. Всех желающих помочь – милости прошу, всем не желающим вход заказан, ибо нехуй.
Добралась до библиотеки я еще быстрее чем ночью, с упоением вдыхая утренний свежий воздух и наслаждаясь тишиной. В каморке у библиотеки заметила шевеление жизни – двух ранних горничных. Одна убирала что-то на полку, но получалось у нее откровенно хреново – все падало, летело, шуршало, визжало, короче, полный абзац.
Что поделаешь – безрукое чучело, оно и в кладовке безрукое чучело.
Вторая, закатив глаза и растопырив пальцы, пространно вещала о том, какая она красавица-умница-скромница и вообще ей сообщили, что она модель.
Ага, модель. Если она и модель, то только дворницкой метлы в ракурсе сбоку.
Так, переключаюсь на похуй и иду дальше. Библиотека открыта, даже не верится. Захожу, следую знакомыми стеллажами. Ищу.
И еще ищу.
И совсем ищу.
И вообще.
Книги нет нигде. Вернее, книг здесь овердохуя, библиотека все-таки. Нужной мне книги нет.
Черт.
Понимаю, что не жить мне спокойно в этом мире. Разворачиваюсь на полке и… бляяяяяяяяяяя!
Я скольжу лапой, лапа скользит по полке, полка скользит по стеллажу, стеллаж скользит по полу и цепляет соседние стеллажи, которые отныне тоже куда-то скользят. Книги летят, архивы летят, листы летят, я лечу, лапа тоже летит. Грохот вокруг стоит феерический. Я падаю на груду листов и едва спасаюсь от рухнувшего следом стеллажа.
Черт бы побрал этих столяров! Будь они прокляты вместе с шаткими шкафами и недолговечными полками!
Мое недовольство полюбому слышит весь замок. И пусть слышат, я жить хочу. Пусть в виде маленькой линяющей твари, но хочу.
Кажется, мне придавило лапу. И даже не одну.
Кажется, где-то что-то хрустнуло. Ну да ладно, нас ебут, а мы крепчаем.
- Что здесь творится?!
- Кто это сделал?!
- Срочно позовите королеву!
- Не нужно королеву, она здесь.
- Нуар, Нуар!
Меня извлекают из обломков, куда-то несут. Через минуту чувствую знакомые руки и запах. Теперь можно и помереть спокойно: все самое лучшее в этой жизни я уже прочувствовала.
* * *
Кажется, меня заштопали колючей проволокой. Притом горячей.
Боль нещадная, но я терплю.
После спасения меня аккуратно вымыли, просушили и оставили на подушке, не удосужившись пригладить шерсть. Так и лежала я до прихода Снежки, похожая на ощетинившегося дикобраза.
После меня осмотрели и начали вправлять. Мозги или вывихи – не знаю, но хрустело все будь здоров.
Пока Мэри-Лори-Тори бледнела в углу голодной молью – что я, не женщина что ли, вижу чай, что девица по королеве не один день сохнет – Белоснежка меня перенесла в сундук с одеждой и уложила поверх. Хоть и болело у меня все от хвоста до маковки, это не мешало мне с нездоровым энтузиазмом осматривать комнату.
Снежка, тем временем, рассматривала в зеркале спину на предмет веснушек. Кстати, о веснушках…
Я оглядела свою хозяйку – хотя кто кому еще хозяйка – и заметила, что веснушки – бледные-бледные, едва заметные пятнышки – у Снежки действительно есть.
Хахахахахахахахаха, ой, то есть мяу.
Пока я в состоянии укатайки разглядывала Снежку, взгляд невольно зацепился за странно знакомую вещь. Обозначенная вещь выглядывала из-под роскошного платья, шитого речным жемчугом и бордовым атласом. Я подползла поближе, отогнула лапой ворот платья и…
Охринеть.
Я блондинка. Натурально.
Древний фолиант, способный вернуть меня в человеческий облик, все это время мирно покоился в сундуке Снежки, к которому, в отличие от библиотеки, у меня доступ был.
Заебись.
Оторвавшись от присваивания себе громких титулов от «безмозглое чучело» до «пизда с ушами», я поняла, что одна в комнате. Белоснежка со служанкой куда-то слиняли.
Где-то глубоко внутри отозвалась разбуженная и совершенно необоснованная ревность, но я послала ее к черту. Равно как и совесть.
Открыть книгу большого труда не составило, найти нужную страницу тоже. А вот с текстом проблемы. Не уверена, что кошки знают язык.
С горем пополам все-таки прочитала текст.
Твою мать.
Оказалось, что человек, насильно превращенный в кошку, освободится через неделю после нанесения заклятия. Человек, добровольно превратившийся в кошку, обратится в тот момент, когда сильно этого пожелает.
Ни тот, ни другой вариант мне не подходили, т.к. насильно меня никто не превращал, но и добровольно я не превращалась. Скорее, волей случая.
И что теперь? Век коротать в кошачьей шкуре?
Так, все. Достоебало. Я проделала такой путь, вынесла все, включая служанок, библиотечную катастрофу и грудь Белоснежки, чтобы в конце концов меня послали на хуй?!
Дверь скрипнула. Я подняла голову и увидела Белоснежку.
Пауза.
Королева смотрит на меня, я – на королеву. А что, собственно, такого?
Етить-колотить, кошки ж обычно не читают! И необычно тоже не читают.
И вообще.
Ладно, свернем дело на истоке – столкнем книгу, Снежка в шоке. Все. Страниц не видно, меня тоже. Хотя нет, меня видно.
- Нуар?
Мда?
- И что ты скажешь на это?
Я что скажу? Я кошка, не?
- Промолчишь?
А я была о тебе лучшего мнения. Ну, мяу.
- Наверное, ты случайно перевернула книгу. Ну, ничего, бывает.
Бляяяя… Вынос мозгов, право слово. Ну да ладно, шут с ним. Хотите обманываться – обманывайтесь, мне же на ру… на лапу.
Снежка подняла книгу, походила по комнате, почесала мне спинку и легла. Сонное царство, ей-Мерлин.
Я попыталась ретироваться с сундука на грешную землю, но не вышло – лапы нещадно болели. Хрен с ним, тут усну. Все равно.
* * *
Не знаю, во сколько конкретно я проснулась – что ни раз, то сплю, очешуеть можно. Лапы болели значительно меньше, это радовало. За окном орали служанки… то есть не за окном, а под окном… вернее, перед окном со стороны комнаты, во. Кажется, Белоснежке не понравилось их кичливость и громогласность, и она вытолкала всех вон.
Правильно, будут знать, как выебываться.
Снежка пошла купаться и позвала меня с собой. Мне лежать скучно, да и позырить на спинку с веснушками тоже не грех. Пошла.
Пока смотрела, как Снежка волосы наверх зачесывает, всерьез за нее беспокоилась: думала, она себе голову отхерачит. Но нет, голова на месте, волосы на голове, а Снежка в бассейне отмокает. Все путем.
Что случилось дальше – это чистой воды фантасмагория. Снежка, ступив на скользкий пол бассейна, поскользнулась, выпустила из рук махровое полотенце, я скаканула вслед за полотенцем и…
И упала в бассейн.
Бассейн большой, вместительный, с отделкой по краям. Да и в воду падать не больно, хотя неприятно и совершенно непонятно, как такой фонтан брызг могла поднять миниатюрная кошка.
Ну ладно. Выплыла на поверхность, расслабилась, повернулась к Снежке и немало удивилась, заметив ее обалдевшее лицо.
«Да ладно, чего, кошек мокрых не видела?» - подумала я, протянула лапу и…
Ох ты ж нихуя себе!
Руки. Мои собственные – золотисто-персиковые, тонкие, с узкими ладонями и аккуратными ногтями.
Оборачиваюсь к зеркалу. Ну, да, так и есть. Вполне человеческое лицо, уши и подбородок. И мокрые длинные волосы с закосом под золото несомненно тоже мои. И ямочка между ключицами, и сами ключицы, и родинка на левой лопатке.
Твою – мать.
Именно так, со вкусом, толком и расстановкой.
Твою – мать.
- Нуар? – полувопрос откуда-то сзади.
Ага, Нуар. Скорее, кумар.
А если быть совсем точной, то Равенна.
- Не совсем, юная леди, - и голос все тот же, ну надо же. Как только «мяу» не вырвалось. – Но можешь звать меня по-прежнему.
- Так ты…
- Так я, - не даю ей закончить и оборачиваюсь к ней. Вижу – поражена, девочка. Знаю, фигура у меня что надо, и не только фигура.
Нервно сглатываешь. Интересно.
Судорожно облизываешь губы. Очень интересно.
А еще больше интересно то, что королева, вместо того, чтобы убить взмахом меча своего старинного врага или, на худой конец, утопить его в ванной, мечтает трахнуть его сию же секунду.
А что мечтает, это и ежу понятно.
- Эээм… А что вы здесь делаете?
Даже сейчас на вы. Что ж, будь по-твоему.
- Я здесь стою.
- Но кошка…
- Милое дитя, - намеренно принижая ее статус как королевы, говорю я, - признаюсь честно, на момент превращения в кошку меньше всего я хотела этого. В заклинании пошел сбой, и – вуаля! Я кошка.
- После я решила, что семьсот верст пешком – не лучшая затея, и пробралась в замок, став твоим ручным зверьком.
- Не слишком ручным, – хмыкнула Снежка.
- Не слишком, но тем не менее. Я нашла книгу, при этом покалечив все части своего маленького пушистого тельца. Но в ней сказано, что человек, насильно превращенный в кошку, освободится через неделю после нанесения заклятия. Человек, добровольно превратившийся в кошку, обратится в тот момент, когда сильно этого пожелает.
- А у меня ни то, ни другое. То, что я обратилась сейчас, говорит, что сбой в заклинании с течением времени дал обратную реакцию, и вот я снова человек.
- Ааа, - протянула Снежка.
- И что будете делать?
- Не знаю.
- Уйдете?
- А надо?
- Нет, - прошептала Белоснежка, взгляд которой тем временем переместился на мои губы.
Кто из нас подался вперед первым, история умалчивает, но, кажется, это была я. Ощущать под своими ладонями холодные покатые плечи – вода в бассейне успела остыть – было странно и естественно. От того, собственно, и странно.
Но, как оказалось, чувствовать мягкие, теплые, омерзительно-сладкие губы и слышать прерывистое дыхание еще страннее. Даже страннее, чем ощущать, как покрывается мурашками спина под осторожными движениями пальцев Белоснежки.
Поцелуй имел горьковатый привкус, но в контрасте с чересчур сладкими губами создавал поразительное сочетание. Я поначалу отстранилась, но королева была явно против этого – иначе как истолковать мгновенно появившуюся на лбу морщинку, в глазах – мольбу, в порыве тела – призыв.
Рука Белоснежки украдкой пробежалась по животу, поднялась выше и нежно обхватила мою грудь. Мое тело отозвалось сильнее, чем я ожидала. Я явственно чувствовала призыв Белоснежки и даже понимала ее, так как сама чувствовала то же самое, но не хотела спешить.
Не отрываясь от моих губ, Белоснежка повлекла меня вниз, к краю бассейна. Я перевернулась и почувствовала ледяное дыхание гранитного камня меж лопаток. Королева поняла, чего я хочу, и накрыла меня своим телом, вклиниваясь бедром меж моих раздвинутых ног.
Я тихо охнула, когда Белоснежка случайно коснулась бедром промежности – оказывается, возбуждение было сильнее меня. Белоснежка снова завладела моими губами, слегка пошевелила ногой, как заядлая куртизанка, и улыбнулась, услышав мой протяжный стон.
После королева отстранилась, взяла меня за руку. Я удивленно выгнула бровь, как она вдруг прикоснулась к кисти губами, осторожно покрывая поцелуями запястье. Это было так… неожиданно и приятно, что мне хотелось, как прежде, издать гортанное мурлыканье.
Теперь уже молила я. Белоснежка улыбнулась, опустила руку под воду, приблизилась и плавно провела пальцами по моей ноге. Было чертовски приятно, но мне хотелось большего. Я потянула ее на себя, с удовольствием чувствуя в своих объятиях молодое гибкое тело. Одной рукой прижимая Белоснежку к себе, другой я провела до ее небольшой, но упругой груди, сжала пальцами затвердевший сосок, чем вызвала стон королевы. Проведя рукой по талии и обрисовав линию бедер, я скользнула меж них к промежности.
- Равенна… - выдохнула Белоснежка, сжимая мои плечи.
Как сладостно звучало мое имя на ее губах!
Не теряя времени, я проникла в нее двумя пальцами. Белоснежка застонала, я чувствовала около своего уха ее частое дыхание. Все мое тело горело, и я понимала, что точно такой же огонь сжигает и Белоснежку. Ее вид, полупьяный от наслаждения, откровенно доводил меня до экстаза.
Королева выгнулась, подаваясь навстречу моей руке. Я, наклонившись, прижалась губами к ее соску, не умаляя при этом темпа. Проведя языком вокруг соска, снова втянула его в рот, заставляя Белоснежку жалобно вскрикнуть. Мои пальцы задвигались сильнее, а, спустя мгновение, выскользнули наружу, едва ощутимо пробежались по складочкам и нажали на самое чувствительное место.
- Равенна! – выкрикнула Белоснежка, в один момент выгибаясь и сжимая мои плечи с небывалой силой. В следующий миг она задрожала и, через мгновение, обмякла в моих объятиях.
- Рав-вен-на… - выдохнула королева мне в ухо.
- Теперь я понимаю, о чем сплетничали горничные, - прошептала она мне в ухо. Я довольно улыбнулась.
- Но ведь ты не… - Белоснежка не закончила, однако я почувствовала ее руку меж своих ног. Нахмурившись, я хотела было остановить ее, но в следующий момент губы Белоснежки впились в мои, пальцы проникли вглубь промежности, и я перестала соображать.
Я не знала, что возбуждена настолько, что хватит двух-трех движений пальцев королевы во мне. Перед глазами вспыхнули искры, все тело скрутило судорогой, и нараставшее внутри напряжение взорвалось, растекаясь невероятным блаженством по каждой клеточке тела. Сквозь ослепительную негу я ощутила на своих губах мягкие губы Белоснежки и ответила настолько пылко, насколько могла.
Опустив голову мне на плечо, королева нежно приникла губами к моей шее. Не в силах пошевелится, я прижала ее к себе и осторожно провела по волосам.
К черту мужчин, когда есть такие женщины.
* * *
Пролежали мы в бассейне довольно долго. Белоснежка, положив голову мне на плечо, водила пальцами по воде, я лежала, закрыв глаза.
- И как теперь? – нарушила она тишину.
- И как теперь? – повторила я ее вопрос.
- Ну… Ты не кошка, теоретически мой враг, практически…
- Тоже враг, - согласилась я, - но отныне еще и любовница.
Белоснежка повернулась ко мне.
- Не хочу так.
- Как?
- Чтобы ты была врагом.
- Хорошо, не буду, - осознавая верх идиотизма этой фразы, сказала я.
Королева тоже оценила.
- Но если думать о будущем…
- А давай не думать о будущем, - предложила я. – Давай не думать о будущем, о слугах, о мнениях, о сплетнях. Сплетни были, есть и будут есть, никуда от этого не денешься. А любовь – такая штука…
- Любовь? – полувопрос-полуулыбка.
- Ну или как это у вас, у людей, - усмехаюсь я.
Белоснежка улыбается – радостно, светло, открыто – подтягивается ко мне, обхватывает мое лицо мокрыми от воды руками и целует.
Через минуту отстраняется и говорит смущенным полушепотом:
- Возможно, мы могли бы повторить наш эксперимент.
- Как угодно, моя королева, - усмехаюсь я в ответ.
The end.
@темы: ФанФикшен, Картинки, Фильмы, Charlize Theron, Evil Queen Ravenna, Femslash =), Snow White